Герой рассказа Василий Алексеевич Буженинов, студент архитектурных курсов, увидел голубые города впервые ещё на фронте, в 1919 году, в бреду от ран:
"Видите – мост над полгородом, арка, пролёт – три километра... Из воздуха? Нет, нет, – это алюминий. И фонари по дуге на тончайших столбах, как иглы..."
Уже в Москве друзьям по институту он описал облик Москвы через сто лет, 14 апреля 2024 года. Он утверждал, что видел её сам – как ценного специалиста, его подвергли полному омоложению:
"Меня заморозили в камере, наполненной азотом, и подвергли действию сильных магнитных токов, изменяющих самое молекулярное строение тела. Затем вся внутренняя секреция была освежена пересадкой обезьяних желез".
"С террасы, где я стоял, открывалась в синеватой мгле вечера часть города, некогда пересечённая грязными переулками Тверской. Сейчас, уходя вниз, к пышным садам Москва-реки, стояли в отдалении друг от друга уступчатые, в двенадцать этажей, дома из голубоватого цемента и стекла. Их окружали пересечённые дорожками цветники – роскошные ковры из цветов. Над этой живописью трудились знаменитые художники. С апреля до октября ковры цветников меняли окраску и рисунок.
Растениями и цветами были покрыты уступчатые, с зеркальными окнами, террасы домов. Ни труб, ни проволок над крышами, ни трамвайных столбов, ни афишных будок, ни экипажей на широких улицах, покрытых поверх мостовой плотным сизым газоном. Вся нервная система города перенесена под землю. Дурной воздух из домов уносился вентиляторами в подземные камеры-очистители. Под землёю с сумасшедшей скоростью летели электрические поезда, перебрасывая в урочные часы население города в отдалённые районы фабрик, заводов, деловых учреждений, школ, университетов... В городе стояли только театры, цирки, залы зимнего спорта, обиходные магазины и клубы – огромные здания под стеклянными куполами.
Такова была построенная по моим планам Москва двадцать первого века. Весенняя влажность вилась в перспективах раскрытых улиц, между уходящими к звёздам уступчатыми домами, и их очертания становились всё более синими, всё более лёгкими. Кое-где с неба падал узкий луч, и на крышу садился аэроплан. Сумерки были насыщены музыкой радио – это в Тихом океане на острове играл оркестр вечернюю зорю".
"Он закрывал глаза, и в воображении развёртывалась перспектива уступчатых домов, цветочные ковры улиц, стеклянные купола, мосты - точно радуги над городом счастливого человечества".
"Я горел и мучился два года в институте – видел во сне голубые города... Может быть, это тоже была любовь... не знаю..."
Толстой А.Н. Голубые города // Собрание сочинений в 10 томах. Т. 4. М., 1958. С. 44-85.
